Отцы-пустынники смеются

ОТЦЫ-ПУСТЫННИКИ СМЕЮТСЯ

He говорите мне о монахах, которые никогда не смеются. Это смешно…

ЧАСТЬ I
«Все пути человека чисты в его глазах…» (Притч 16, 2)

Некий мудрец века сего пришел к старцу. Увидев, что у того нет ничего, кроме Библии, он подарил ему свой собственный библейский комментарий. Через год он снова пришел к старцу и спросил:
— Отче, помогла ли тебе моя книга лучше понимать Библию?
— Напротив, — отвечал старец, — мне пришлось обращаться к Библии, чтобы понимать твою книгу.

Один молодой монах спросил у старца:
— Отче, должен ли я теперь полностью отречься от мира?
— Не беспокойся, — отвечал старец, — если твоя жизнь действительно будет христианской, мир немедленно сам от тебя отречется.

Один молодой монах мыл листья салата. К нему подошел другой монах и, желая испытать его, спросил:
— Можешь ли ты повторить, что говорил старец в проповеди сегодня утром?
— Я не помню, — признался молодой монах.
— Для чего же ты слушал проповедь, если ты уже ее не помнишь?
— Погляди, брат: вода моет салат, но не остается на его листьях. Салат, тем не менее, становится совершенно чистым.

Молодой монах прервал старца, читавшего свою проповедь с папирусного свитка: — Отче, как ты хочешь, чтобы мы запомнили то, о чем ты проповедуешь? Ведь ты сам это читаешь, чтобы вспомнить.

Был в Александрии один епископ, который предпочитал учебу своему пастырскому служению. К нему пришел однажды некий старец за советом, но секретарь епископа ему сказал: — Отче, прости, епископ не может тебя принять, он учится. — Не очень-то приятно иметь епископа, не закончившего обучения, — отвечал старец.

К старцу пришли несколько отцов-пустынников и рассказали, что один из собратьев слишком удалился на юг Скитской пустыни и был там съеден каннибалами. Старец, чтобы утешить их в скорби, заключил: — По крайней мере, таким образом эти несчастные дикари впервые вкусили нечто от нашей святой религии.

Один брат, оставивший мир, чтобы укрыться в пустыне, получил от своей семьи следующее послание: «Не гоняйся за невозможным, возвращайся домой. Единственное подлинное благо — это семья». На обратной стороне послания была, однако, приписка: «Когда решишь возвращаться, предупреди нас заранее, потому что мы сдали твою комнату».

Некий мудрец века сего посетил однажды авву Зенона. — Отче, — спросил он, — можешь ли ты сказать мне, что такое философ? — Философ — это слепец, который ищет в темной комнате черную кошку, когда ее там нет, — отвечал старец. — А кто же тогда богослов? — Богослов это то же самое, но иногда он находит кошку…

Жил в Александрии один очень богатый человек, который каждый день молился Богу об облегчении жизни бедняков. Узнав об этом, авва Макарий послал ему сказать: «Я хотел бы обладать всем твоим состоянием». Изумленный богач послал к нему одного из своих слуг спросить, что бы тот стал делать с таким богатством? Авва Макарий сказал: — Передай своему хозяину, что я немедленно исполнил бы его молитву.

До того, как стать монахом, авва Лонгин работал в мастерской корзинщика. Каждый день он должен был сплетать по пятнадцать корзин. Однажды, работая весьма усердно, он сплел целых двадцать корзин. — Разве мне не полагается дополнительной платы за эти корзины? — спросил он хозяина. — Да, — отвечал хозяин, — но ты ведь знаешь, что говорится в Библии: «В поте лица твоего будешь добывать хлеб свой». — Нигде, однако, не говорится, что я должен также добывать и твой! — возразил Лонгин.

Авва Филимон обнаружил однажды, глядя на весело играющих на деревенской площади мальчишек, что весьма недалеко еще продвинулся по пути совершенства. Он спросил их: — Во что вы играете? — Мы играем, кто больше всех соврет. — Ох, — сказал старец, — в мое время не играли в такие игры! — Молодец, отче, ты выиграл! — закричали хором ребята.

Авва Иоанн говорил: — Не то, что мы едим, нас питает, но то, что мы перевариваем. Не то, что мы зарабатываем, нас обогащает, но то, что мы раздаем. Не та вера, которую мы исповедуем, нас освящает, но та, которую мы воплощаем в жизнь.

Среди отцов-пустынников, как и повсюду, были братья, беспокоившиеся из-за своего здоровья. Один из них, по имени Диоскорид, имел обыкновение посещать каждую неделю авву Илию, который, будучи человеком терпеливым и склонным к сочувствию, каждый раз осведомлялся о его здоровье. Диоскорид неизменно жаловался: — Мой желудок словно изъеден тысячью червей… Или: — У меня как будто облако в мозгу… Или же: — Кости мои стали хрупкими, как тростинки. Авва Илия утешал его, призывая уповать на Господа. В один прекрасный день Диоскорид исчез на целый месяц. Авва Илия стал не на шутку беспокоиться. Когда наконец Диоскорид появился, авва Илия бросился к нему с расспросами: — Брат, я так беспокоился о тебе! С тобой что-нибудь случилось? — Ничего серьезного, — отвечал тот, — я болел.

Один из отцов-пустынников прославился своими советами, которые он давал мирянам. Некто пришел к нему за советом и рассказал, что у него есть буйный сын, которого он хотел бы лишить наследства, но не знает, как это сделать, не возбудив его гнева. — Есть ли у твоего сына собака? — спросил его старец. -Да. — Так вот, скажи своему сыну, что ты лишишь его наследства, если он не сумеет за один год научить свою собаку читать. Тот нашел совет превосходным, поблагодарил старца и удалился. Но наутро он вернулся с грустным видом. — Что сказал твой сын? — спросил старец. — Он сказал: «Хорошо, отец. Но за год много чего может случиться. Может быть, умру я, может быть, ты, но скорее всего — собака…»

Авва Илларион рассказывал такую историю о недоверии. Двум братьям из разных монастырей предстояло провести ночь в одной гостинице. Один из них, поглядев на своего собрата, отнес хозяину свой небольшой багаж и сказал ему: — Спрячь это у себя, ибо мой собрат внушает мне мало доверия. — Я положу это вместе с его вещами, — отвечал хозяин. — Он только что был здесь и сказал мне то же самое.

Авва Даниил славился своей мягкостью и милосердием к грешникам. Однажды, придя к больному выслушать исповедь, он увидел, что тот колеблется. — Я не настаиваю, чтобы ты исповедался, — сказал старец. — Я не хочу, чтобы под влиянием страха ты принял поспешное решение. Засыпай спокойно, и если завтра утром проснешься, позови меня.

Несколько братьев, живших на краю Скитской пустыни, обнаружили однажды у себя корзину. В корзине плакал чернокожий младенец, который, несомненно, был подкинут эфиопским караваном, проходившим тут накануне. Растроганные таким непредвиденным подарком небес, братья стали усердно кормить и заботиться о младенце. Шло время. И вот как-то один из братьев, весьма озабоченный, сказал: — Нужно, чтобы кто-нибудь из нас выучил эфиопский язык. — Но почему? — воскликнули изумленные братья. — Потому что скоро младенцу исполнится год, и он начнет говорить, а никто из нас не знает его языка.

Один из старцев Скитской пустыни страшно косил глазами. Однажды на узкой дорожке он толкнул брата, шедшего ему навстречу, и заметил ему: — Тебе бы следовало лучше смотреть, куда ты идешь, брат. — А тебе, отче, следовало бы лучше идти туда, куда ты смотришь.

Два брата шли по Скитской пустыне, рассуждая о гармоничности мира. Когда они оказались в оазисе, один из них заметил: — Какие прекрасные цветы на этом дереве! — Но это вовсе не цветы, это плоды, — возразил второй. — Это чернослив. — Почему же тогда он белый, а не черный? — Потому что он еще зеленый!

Пришедшему из пустыни было очень непросто проникнуть в Антиохию. В воротах стояли стражники и проверяли все товары, ввозимые в город. Однажды они остановили авву Серапиона, когда он шел, везя тележку, покрытую попоной. — Отче, что у тебя в тележке? — спросил его стражник. — Моя собака, брат! — Какая же это собака, отче, это коза! У нее рога… — Не вмешивайся в частную жизнь моей собаки, брат!

Главным недостатком одного молодого монаха была рассеянность. И вот однажды старец решил послать его в Александрию: — Ступай к аптекарю Эристу и скажи ему, чтобы он дал тебе один фунт памяти. Несколько дней спустя молодой монах вернулся с пустыми руками. — Отче, — сказал он, — у аптекаря не осталось больше памяти, но он просил передать, что у него есть для тебя пуд терпения!

Некий старец, не имевший никакого имущества, решил как-то навестить одного брата. — Друг, — обратился он к хозяину, — нет ли у тебя случайно какого-нибудь старого кувшинчика для вина? — По-твоему, я похож на человека, пьющего вино? — сухо отвечал брат. — Прости меня, но кувшинчик от уксуса у тебя наверняка найдется…

Одному старцу каждый день приходилось взбираться на спину мула и ездить за водой от Скитов до горы Гизель. Как-то один послушник его спросил: — Отче, от каждодневной езды на муле у тебя не болит голова? — Как раз наоборот, брат, как раз наоборот!

Когда авва Виссарион решил отправиться в пустыню, группа молодых бездельников окружила его, насмехаясь: — Куда ты бежишь, Виссарион? Разве ты не знаешь, что дьявол умер? — Примите мои соболезнования, бедные сиротки, — отвечал им святой старец.

Двое братьев, путешествуя по пустыне, воспользовались гостеприимством одной очень щедрой семьи. Не желая показаться невежливыми, они не смогли отказаться от стаканчика вина. Выйдя снова на дорогу, один из них сказал другому: — Я пройду вперед, брат, а ты скажи мне, прямо ли я иду. Он прошел полсотни шагов и обернулся. Другой брат сказал ему: — Да, ты идешь прямо, но скажи-ка, что это за брат идет рядом с тобой?

— Если ты ничего не видишь, для чего ты держишь возле себя зажженную лампу? — спрашивали братья одного слепого старца, сидевшего на краю дороги. — Чтобы прохожие не натыкались на меня ночью, — отвечал старец.

Однажды епископ посетил монастырь в пустыне. Братья, жившие там только на хлебе и воде, лезли из кожи вон, чтобы приготовить для епископа подобающую трапезу. В конце обеда, трепеща, они спросили его: — Владыка, как ты нашел нашу козлятину? — Случайно, под листиком салата, — отвечал епископ.

В одной деревне разнеслась весть, что в соседнем большом монастыре сменился настоятель. Тут же явился к воротам монастыря какой-то бедняк в лохмотьях и, заметив настоятеля, подошел к нему. — Отче, — сказал он, — я хорошо знал прежнего настоятеля, который был очень щедр ко мне. Надеюсь, что и ты тоже будешь щедрым… — Разумеется, брат; но, видишь ли, старый настоятель — это я, а новый явится дней через десять…

Авва Евлогий был однажды так грустен, что не мог этого скрыть. — Почему ты грустишь, отче? — спросил его один старец. — Потому что я усомнился в способности братьев познавать великие истины Божий. Трижды я показывал им льняной лоскуток с нарисованной на нем красной точкой и спрашивал, что они видят, и трижды они отвечали: «маленькую красную точку». И никто не сказал: «лоскуток льна».

Отсюда

Михаил Ардов. Век минувший (Отрывки).

Один из самых известных русских архиереев XVIII века Митрополит Московский Платон (Левшин) был

превосходным проповедником, отличался находчивостьюи остроумием. В частности, весьма замечательны некоторые его диалоги с Дидро, который в свое время посетил Россию.

— Бога нет, — сказал архиерею француз.

— Это не вы первый говорите, — отвечал Владыка Платон. — Это мы из Псалтири знаем: «Рече безумен в сердце своем: несть Бог…» (Пс. 52).

———————————————

— Иисус Христос ходил пешком, а вы ездите в карете шестерней, — упрекнул как-то Владыку Дидро.

На это архиерей отвечал так:

— Господь наш Иисус Христос действительно ходил по Святой Земле пешком, и ученики Его шли за Ним… А я за своей паствой и на шести лошадях не могу угнаться.

***

Пришла однажды к Митрополиту игумения Спасо-Бородинского монастыря М.Тучкова, и Святитель спросил ее, довольна ли она своими сестрами.

— Слава Богу, Владыка, — ответила она. — Такие они у меня славные, такие добрые… Да в том беда, что я-то такая грешная.

Митрополит Филарет взглянул на нее с улыбкой, перекрестился и сказал:

— Благодарю Господа, наконец-то в моей епархии нашлась грешная игумения. А то с кем ни поговори — все святые.

***

Во время пасхальных праздников пришли как-то к Владыке великосветские дамы, и одна из них спросила Митрополита:

— Почему Спаситель по воскресении Своем явился сперва женам-мироносицам?

Святитель ответил:

— Потому что женский пол очень болтлив, а надо было, чтобы это событие стало известно всем как можно скорее…

***

Вот еще одна сельская история. На каком-то приходе мужики решили пожертвовать в свой храм дорогое богослужебное Евангелие. Собрали деньги, батюшка приобрел фолиант в серебряном окладе и доставил его в церковь. И вот настала первая служба — всенощная. Священник торжественно вынес и возложил на аналой драгоценную книгу. Довольные прихожане любуются ею. В это время батюшка возглашает имя Благовествователя:

— От Луки святаго Евангелия чтение!..

И тут как поднимется крик:

— Как — от Луки?

— Почему это — от Луки?!

— Мы все деньги платили!

— Лука лучше нас, что ли?

— Что у него — деньги другие?

— И я давал!

— И я!

— И я!

***

Из книги: Михаил Ардов. Мелочи архи… Прото… И просто иерейской жизни
http://www.krotov.org/library/a/ard_mel.html

Анекдоты о Ходже Насреддине

Ходжа и одноногий гусь

Зажарил однажды ходжа гуся и понес государю. Дорогою, проголодавшись, он в укромном месте спустил в брюхо одну гусиную лапку. Представ перед падишахом, он поднес ему, соблюдая церемонии, подарок. Тимуру бросилось в глаза, что гусь без одной ноги, и он спросил об этом у ходжи. «У нас в Акшехире все гуси одноногие, – заметил ходжа. – А если не веришь, взгляни на гусей, что у источника».
Действительно, в то время гуси, гревшиеся на солнце у источника, стояли на одной ноге и, опустив голову, дремали.
Выглянув из окна, падишах долго смотрел на этих гусей.
В это время случайно заиграли зорю. Музыканты разом ударили в барабан колотушками, от гула труб застонало небо, и гуси, став на обе ноги, начали боязливо кидаться из стороны в сторону, чтобы только куданибудь убежать. Тимур подозвал ходжу к окну и сказал: «Ходжа, ты говоришь неправду; посмотри: у гусей – по две ноги». – «Ну, если бы ты отведал этих палок, – заметил ходжа, – ты пополз бы на четвереньках».

Тимурленг спрашивает, как бы его прозвали, если бы он был аббасидским халифом

Тимурленг сказал ходже: «Ходжа, ты знаешь, что у всех аббасидских халифов имеются свои прозвища: одного зовут Мутаваккиль ала-ллахи, другого – Мутасим би-лляхи, и так далее. Ну, а если бы я был Аббасид, какое было бы у меня прозвище?» Ходжа отвечал: «О державный властелин, будьте уверены, что вас прозвали бы «Наузу би-лляхи» («Пронеси нас бог»).

«Раз я собираюсь разводиться, зачем мне спрашивать жену об имени?»

Пошел ходжа в суд, чтобы разводиться с женой. Судья приказал записать имена жены и ее отца. Когда у ходжи спросили об этом, он сказал: «Не знаю». Кази осведомился, сколько лет он женат, и, узнав, что уже несколько лет, заметил: «Как можно, будучи женатым в течение нескольких лет, не знать, как зовут жену?» – «Да ведь я не собираюсь с ней жить, – зачем мне спрашивать, как ее зовут?» – отвечал ходжа.

Ходжа выливает пресную воду в море

На берегу моря почувствовал ходжа жажду и немного испил соленой воды. Жажда, конечно, не только не утихла, а, наоборот, в горле у него еще больше пересохло и затошнило. Он прошел немного вперед и нашел пресную воду. Вдосталь напившись, он наполнил водой тюбетейку, потом понес и вылил воду в море. «Не пенись и не вздымайся, – обратился он к морю. – Нечего понапрасну кичиться перед людьми; попробуй, какой бывает настоящая вода!»

«Только не внутри, а там, где хотите!»

У ходжи спросили: «Когда несут покойника, то где следует находиться – впереди или позади гроба?» – «Только не внутри, – сказал ходжа, – а там, где хотите, все равно».

Предусмотрительный отец

Ходжа женился. На пятый день у него родился ребенок. Через день ходжа принес первый джуз Корана, сумочку для Корана, письменный прибор и т. д. и положил все это у изголовья люльки. Ему стали говорить: «Эфенди, для чего это ты так рано?» – «Ребенок, проделавший девятимесячный путь в пять дней, – заметил ходжа, – через несколько дней пойдет в школу. Пока у меня сейчас есть деньги, я и заготовил все необходимое».

«А если бы в рубашке был я?»

Ветер уронил на землю висевшую на дереве рубашку ходжи. Ходжа сказал: «Нужно нам будет принести благодарственную жертву». Жена спросила у него о причине, и ходжа объяснил: «А если бы, не дай бог, в рубашке был я?»

Ходжа высмеивает дервиша-мелами

Однажды дервиш-мелами по имени Шейяд-Хамза, человек просвещенный, совершенный, идущий по верному пути, живущий праведно, сказал ходже: «Ходжа, неужто-таки твое занятие на этом свете одно шутовство? Если ты на что-нибудь способен, так покажи свое искусство, и если есть в тебе какая ученость, прояви ее нам на пользу». Ходжа спросил у него: «А у тебя какое есть совершенство и какая в тебе добродетель, и людям какая от нее польза?» – «У меня много талантов, – отвечал Шейяд, – и нет счету моим совершенствам. Каждую ночь покидаю я этот бренный мир («мир элементов») и взлетаю до пределов первого неба; витаю я в небесных обителях и созерцаю чудеса царства небесного». – «Хамза, – заметил ходжа, – а что, в это время не обвевает ли твое лицо нечто вроде опахала?» Хамза, радостный, подумал: «Ну, напустил я на него туману», – и сказал: «Да, ходжа». – «А ведь это – хвост моего длинноухого осла», – сказал ходжа.

«Это – я, если богу будет угодно»

Беседуя ночью с женой, ходжа сказал: «Если завтра утром будет дождь, я пойду за дровами, а не будет дождя – буду пахать». – «Прибавь: если Аллаху будет угодно», – заметила жена. А ходжа, по человечеству, сказал: «Ну что там! Либо этак, либо так, без работы не буду, что-нибудь да уж сделаю».
Когда утром вышел он за город, ему повстречались сипахи. «Эй ты, дяденька, – закричали они ему, – поди сюда! Как проехать туда-то? » – «Не знаю», – беззаботно сказал ходжа. А грубые сипахи, не дав ходже опомниться, ударили его несколько раз. «Ах ты такой-сякой, – заметили они, – марш вперед, веди нас!» – и погнали его вперед. Под дождем, в грязи, ходжа довел их до города. А сам в полночь, избитый, усталый, полуживой, подошел к своему дому и начал стучать: «Кто там? » – спросила жена. «Открой, жена, это я, если будет угодно Аллаху», – пробормотал ходжа.

Ходжа пускаегся в тонкости богословия

У ходжи спросили: «Что ты скажешь о совершенстве божественной воли?» – «С тех пор как я себя помню, – сказал ходжа, – случается постоянно то, что говорит господь бог; а если бы сила была не в руках господа, когда-нибудь да исполнилось бы и то, что я говорю». Так кратко и убедительно определил ходжа понятие о божественной воле.

Ходжа объясняет, что есть два светопреставления

У ходжи спросили: «Когда наступит светопреставление?» – «Которое светопреставление?» – заметил ходжа. «А сколько бывает светопреставлений?» – удивился спрашивающий. «Если умрет моя жена, – сказал ходжа, – это – малое светопреставление, а я умру – это большое светопреставление».

Пока не наполнятся рай и ад

Однажды Тимурленг спросил у ходжи, долго ли это люди будут все рождаться и помирать. «Пока, наконец, не наполнятся ад и рай», – отвечал ходжа.

Ходжа преклонястся перед мудростью Аллаха

Однажды у ходжи украли тысячу акта. Ходжа отправился в мечеть и до самого утра слезно молился, чтобы вернул Аллах ему деньги.
Как раз в это время один из местных купцов, захваченный на корабле бурей, обещал в случае благополучного спасения пожертвовать ходже тысячу акча. Спасенный от опасности купец, исполняя обет, и подарил ходже деньги. Рассказав ему, что с ним случилось на море, купец прибавил: «Вот благодаря вашему заступничеству и помощи я чудесно спасся». Ходжа немного подумал, а потом сказал: «Чудны дела твои, господи! Сперва отдать кому-то тысячу акча, а потом, для того, чтобы вернуть их, насылать бурю, заставлять человека давать обеты… Трудно придумать такой странный и окольный путь. Да, человеческому уму не постигнуть неисповедимых тайн всевышнего! Для человека разумного нет большего чуда. Деньги мои пропали здесь, а нашлись в море. Благодарение господу за его милости и щедроты!»

Ходжа забыл, что у него украли только уздечку

У ходжи украли нарядную уздечку. Он взял осла за ухо и повел домой. Через несколько дней, увидев эту уздечку на громадном египетском осле, он, в удивлении оглядывая осла, его голову и все его сложение, сказал: «Голова – как у моего осла, а вот в теле он сильно изменился».

Как ходжа укротил гнев Тимурленга

Тимурленг, наводивший казнями ужас на румские земли, сзывал к себе, куда ни заходил, ученых и мудрецов и спрашивал: «Кто я – справедливый человек или тиран?» Если кто говорил: «Ты справедлив», – Тимурленг отсекал ему голову; но и тем, кто говорил: «Ты тиран», – он тоже рубил голову.
Задумались ученые и не знали, что делать. Но так как слава о ходже разнеслась повсюду, народ обратился к нему с мольбою: «Сжалься, ходжа! Кроме тебя нам не от кого ждать помощи. Сделай что-нибудь. Отведи меч тирана от невинных рабов божиих». Ходжа сказал: «Дорогие мои, хотя это и не так легко, как вы думаете, но праведный бог – помощник угнетенных, и, может быть, благодаря силе ваших молитв мне что-нибудь удастся сделать». Скрепя сердце он пошел ко дворцу Тимурленга. Тимурленгу сообщили, что явился ходжа, который готов дать ответ на его вопросы. Когда Тимурленг задал ходже свой обычный вопрос, ходжа ответил: «Нельзя сказать, что ты справедливый властитель или мятежный тиран. Мы тираны, а ты – меч правосудия. Всемогущий бог послал тебя на нас, тиранов, достойных наказания. Знаешь стих: «Господь, по милости, проявляет к тебе снисхождение и ласку. Но того, кто преступает заповеди, он делает посмешищем». Говорят, что именно такого-то правильного ответа и ждал Тимурленг. Очень ему полюбился ходжа, и он сделал его своим приближенным; и все время, пока находился в Руме, не отпускал его от себя. Быть может, из уважения к ходже и пощадил он Акшехир и его округу, да и Караман тоже. Так избавились эти города от меча Тимура и от грабежа его назойливых воинов.

«У кого голубые бусы, ту я больше люблю»

Было у ходжи две жены. Каждой из них дал он голубые бусы и наказал отнюдь не показывать их другой. «Это – знак моей любви», – сказал ходжа. Но однажды обе они набросились на ходжу и закричали: «Кого из нас ты больше любишь, к кому тебя больше тянет?» Ходжа отвечал: «У кого голубые бусы, ту я больше и люблю». Женщины успокоились, и каждая, думая в душе: «Меня он больше любит», – считала себя выше подруги. Так умел ходжа ладить с женами.

«Коли так, кушай же!»

По каким-то делам ходжа отправился из Акшехира к себе на родину в Сиврихисар. Очень он проголодался, а денег у него не было. Проходя по базару, он увидел что в пекарне вынимают из печи свежий хлеб, еще дымящийся, и идет от него по сторонам запах приятный, словно мускус. Он и говорит пекарю, сидевшему в углу: «Послушай, отец, это твой хлеб?» Пекарь спокойно ответил: «Да, мой!» А ходжа, волнуясь, снова спросил: «Дорогой мой! неужели этот хлеб так-таки весь твой? Ну, скажи, – я готов целовать тебе ноженьки, – вот сколько здесь ни есть горяченьких хлебцев, кругленьких, мягких, как вата, – все это твое?» – «Ну чего ты пристаешь? – сказал пекарь. – Да, все это мое». – «Так чего же ты смотришь? – услужливо сказал ходжа. – Коли так, кушай же!»

От страха перед Тимурленгом ходжа бежит в деревню

У Тимурленга было в обычае убивать всех, кто во сне беспокоил его. Как только об этом узнал ходжа, он быстрехонько забрал свой скарб и убежал к себе в деревню. Кое-кто начал ему говорить: «Дорогой ты наш! ведь только ты и можешь с ним ладить. Что бы ты ни сделал, что бы ни сказал, он на тебя не сердится. И землякам твоим от того польза. Зачем же побросал ты все и пришел сюда?» Ходжа отвечал: «Когда он бодрствует, я, по милости Аллаха, могу принимать соответствующие меры против всякого его действия; но вот если я ему приснюсь во сне, то действовать так, как ему хочется, – это уж не в моих силах».

И ты, жена, права

Приятель ходжи пришел к нему посоветоваться о деле. Он изложил ему все и в конце спросил: «Ну как? Разве я неправ?» Ходжа заметил: «Ты прав, братец, ты прав». На следующий день ничего не знавший об этом противник также пришел к ходже. И он также, желая определить, чем кончится тяжба, рассказал ему дело, разумеется, пристрастно, в выгодном для себя свете. «Ну, ходжа, что ты скажешь? Разве я не прав?» – спросил он у ходжи. И ему ходжа отвечал: «Конечно, конечно, ты прав».
Случайно жена ходжи слушала его разговор с тяжущимися и, увидев, что ходжа считает обоих правыми, вознамерилась пристыдить его и заметила: «Эфенди, вчера был у тебя сосед Коркуд, он объяснил тебе свое дело, ты ему сказал, что он прав. Потом пришел его противник Санджар, ты и ему сказал, что он прав. Как же это? Ты кази, а я вот уже сколько лет жена кази. Разве могут быть правы одновременно и истец и ответчик?» Ходжа спокойно сказал: «Да, верно, женушка, и ты тоже права».

На бога надейся, а сам не плошай

Один человек, собираясь совершать полное омовение в Акшехирском озере, спросил у находившегося там ходжи: «В какую сторону повернуться мне во время омовения?» – «Где твоя одежда, в ту сторону и обернись», – сказал ему ходжа.

Ходжа объясняет, как делаются минареты

Пришел ходжа с товарищем в Конью для учебы; товарищ, увидев минареты (а до того он их никогда не видел), в удивлении спросил: «Как это их делают?» – «А ты и не знаешь? Эх, ты! – заметил ходжа. – Очень просто: выворачивают наружу внутренность колодцев».

«А ты бы про ходжу спросила»

Однажды ходжа, будучи софтой, отправился в деревню для сборов. Во время проповеди в мечети зашла речь об Иисусе – да будет над ним мир! – и ходжа заметил, что он находится на четвертом небе. Когда он выходил из мечети, к нему подошла старушка и сказала: «В твоей проповеди меня очень заинтересовало одно место. Ты сказал, что Иисус – да будет над ним мир! – находится на четвертом небе. Голубчик мой! что же он там кушает и что пьет?» Ходжа рассердился и закричал: «Ах ты, дерзкая! Вот уж месяц, как я в вашей деревне, ты бы лучше спросила, что кушает и что пьет бедняжка ходжа. А ты вздумала спрашивать меня о великом угоднике, залитом сиянием милостей на предвечном пиршестве на четвертом небе».

Ходжа, продавая соленья, рассердился на осла

Вздумал ходжа заняться торговлей солеными овощами. Накупил он все, что нужно для этого, и даже осла. Когда они подходили к домам, где у них брали соленья, или попадали на бойкие улицы, осел, не давая ходже выговорить слово: «Соленья», – начинал по привычке реветь по-ослиному, и у ходжи слова застревали в горле. Вот только ходжа собрался на бойком месте громко закричать: «Соленья, соленья!» – осел опять упредил его и заревел. Ходжа рассердился и сказал: «Послушай, товарищ, ты будешь продавать
соленья или я?»

Проповедь в мечети

Однажды ходжа Насреддин, взойдя на кафедру в Акшехире для проповеди, сказал: «Верующие, знаете ли вы, что я хочу вам сказать?» Ему ответили: «Нет, не знаем». Тогда ходжа сказал: «Раз вы не знаете, так что мне вам и говориться» С этими словами он сошел с кафедры и пошел своей дорогой.
Когда в следующий раз он снова взошел на кафедру и предложил тот же вопрос, община ему ответила: «Знаем». – «Ну, коли вы знаете, значит, мне нет надобности и говорить». Так сказал ходжа и опять удалился. Община, пораженная, решила, если ходжа взойдет еще раз на кафедру, ответить: «Одни из нас знают, а другие нет».
Поднявшись как-то опять на кафедру, ходжа по обыкновению обратился к народу со своим вопросом. Ему ответили: «Одни из нас знают, другие нет». Ходжа, сохраняя на лице серьезность, воскликнул: «Великолепно! Пусть тогда те из вас, кто знает, расскажут тем, которые не знают».